Выборы, партии, голоса и обещания, в которые не верится… Сегодня страницы СМИ и социальных сетей в основном заполнены политикой. Ну, и еще кое-где предупреждают, что, мол, зря расслабились, ковид не дремлет. Тема домашнего насилия и гендерного неравенства упоминается либо вскользь, либо не вовсе не упоминается.
Значит ли это, что случаев семейного насилия стало меньше? Или оно исчезло совсем? Когда материал информагентства «АКИpress» показывает момент избиения женщины в кафе и автор предупреждает: слабонервным не смотреть – сомнения исчезают.
Скорее всего, как это было, так и осталось, с редкими отличиями времени глухого пандемического карантина от времени постпандемических послаблений.
В кризисном центре «Шанс» для женщин, страдающих от домашнего насилия, сообщили, что в июне у них на горячей линии было почти затишье – 3-4 человека в день звонили о помощи. Со второй половины июля, в разгар эпидемии, число звонков выросло до 10 в день. Это было связано с тем, что росло напряжение внутри семьи, где люди замкнуты друг на друге, когда они вынужденно не работают, когда не хватает денег на самое необходимое. Стресс, депрессия, безработица – так объясняли рост насилия в период пандемии.
Но посмотрите данные Нацстаткома за 2018 год – более свежих пока нет. Насилие – это преступление, поэтому обратимся к общей статистике преступлений вообще.
С 2014 года по 2018-й в республике число лиц, совершивших преступления, выросло больше чем на три тысячи человек, с 16 тысяч 367 человек до 19 тысяч 619, то есть на 17 процентов.
За эти же четыре года выросло число преступлений, совершенных подростками 14-17 лет, с 1021 до 1432, то есть на 29 процентов.
Интересно, что примерно такой же рост числа преступлений – в группе от 30 лет и старше, с 8 тысяч 475 до 11 тысяч 986 (29 процентов).
Женщины совершили в 2018 году на 25 процентов преступлений больше, чем в 2014-м, мужчины – на 15 процентов.
Среди молодежи от 18 до 29 лет преступность незначительно, в пределах 10 процентов, падала с 2014-го по 2018-й. Предполагаю, это связано с тем, что эта часть населения все же больше других занята – учебой, поисками первой работы, среди них меньше семейных.
Да, женщины подвергаются домашнему насилию несравненно чаще, чем мужчины, – и на этот случай тоже есть своя статистика. Но, на мой взгляд, насилие связано не только с полом, не с биологией человека, но с тем, кто обладает властью.
Заведующая отделом «По защите прав детей, женщин и семьи» в аппарате омбудсмена КР Гульзина Бообекова рассказала, что во время пандемии к ним обращались женщины, кому была нужна помощь от семейного насилия. Но она также указала, что очень часто бывало и бывает так: позвонит женщина, плачет, жалуется, даже готова заявление написать – а потом через два дня: ой, нет, простите, мы помирились, он прощения попросил.
И вся история сворачивается, как горелый войлок. Но вы ведь знаете, что если не залить водой, войлок воспламенится снова.
Да, женщинам дают бесплатного адвоката, есть сайт омбудсмена, на котором есть форма – заполни ее, это и будет твое заявление о насилии над тобой. Есть уполномоченные омбудсмена на местах, которые помогут обеспечить женщин юридической и психологической помощью. А еще аппарат омбудсмена мониторит судебные процессы по семейному насилию, даже во время пандемического карантина сотрудники организации ходили на заседания суда. Особенно важно их присутствие, когда речь идет об алиментах для детей. Раньше присутствие сотрудника аппарата омбудсмена было делом трудным, сейчас стало с этим проще, утверждает Гульзина Таалайбековна. Она пообещала, что скоро, в сентябре 2020 года, будет опубликован новый доклад аппарата по проблемам семейного насилия за 2019-2020 годы.
Все это дает хоть какую-то веру, что ситуация не так безнадежна, как это представлялось, когда COVID-19 резко набирал обороты и ощущения от этого у всех были самые апокалипсические.
При том, что у нас имеются институты, которые призваны защищать жертв семейного насилия, главные причины – в состоянии сознания как мужчин, так и женщин, всех членов семьи.
Вот картина – самая обычная, как чашка кофе утром. Сидят на лавочке у многоквартирного дома мальчик лет пяти и его бабушка.
— Я тебе сейчас дам, сволочь такая! Ишь ты, какой капризный, пей, что дают! Чай ему не нравится! Убью тебя, если будешь еще тут мне капризничать!
Нет, не подумайте чего страшного: бабушка очень любит своего внука, я много раз видела, что она заботится о нем. Но сама речь, сами слова – они несут в себе энергию насилия, понимает это уважаемая старая женщина или нет.
Ситуация, при которой совершается насилие, это всегда ситуация власти. Старшего – над младшим, мужчины – над женщиной, мужа – над женой, начальника – над подчиненным.
В нашем обществе так сложилось, что власть демонстрируют с помощью насилия, словесного, эмоционального, физического. Собственно, физическое насилие и начинается с психологического, психологическое ему предшествует.
А если ты не поддерживаешь свою власть насилием – значит, ты слабак, значит, не авторитет, то есть, не старший, не мужчина, не начальник.
Вот пример из практики психолога. Детский психолог на основании научного анализа поставила диагноз, что в семье над ребенком совершается насилие. Об этом она выдала документ, который, в том числе, предназначался и для отца семейства. Отец подал жалобу в милицию на этот диагноз и на врача-психолога. Она приходит в милицию, к тому, кто «при исполнении».
Это мужчина примерно одного возраста с подателем заявления. Милиционер удивлен, что в пунктах диагноза указано, что ребенок испытывает страх перед отцом. Да разве можно считать это насилием? Мальчик должен бояться отца, он должен уважение к нему чувствовать. А не будет страха – какое уважение? Уважения не будет – порядка не будет.
Так и не удалось высококвалифицированному врачу-психологу убедить милиционера, а также отца ребенка, что воспитание, построенное на страхе, приведет к неврозам и серьезным проблемам в уже взрослом возрасте.
Оба они, и отец, и милиционер, говорили: вот посмотрите на меня – я отца боялся всегда и хорошим человеком вырос.
Правда, осталось «за кадром», как эти хорошие люди относятся к своим женам. Они, наверное, тоже уверены, что делают все правильно, и если жена делает что-то не так, то ее стоит проучить. Ведь если он не покажет и ей свою силу, если она его не боится, то и не уважает, то и порядка нет в семье.
Гендерные психологи сегодня говорят о кризисе маскулинности, который проявляется в том, что мужчина должен доказывать свою мужественность, и делать это с каждым днем все труднее. Трудности возникают потому, что увеличивается независимость женщин от мужчин – финансовая, экономическая, культурная. Это вызывает тревожность и неуверенность в сознании современного мужчины, обратной стороной которых становится агрессия.
Семья – это самое близкое пространство, в котором человек без прикрас показывает свои представления о хорошем и плохом, о справедливости и несправедливости, о правах и обязанностях, о том, что допустимо и что не допустимо.
Что делать? Просвещать, воспитывать и мальчиков, и девочек в понимании, что недопустимо использовать власть для насилия, для подавления воли того, кто не может тебе ответить «симметрично».
У нас сразу после ослабления мер по защите от COVID-19 началась политическая гонка, но ни одна программа по образованию и просвещению для детей, для тех, кто через 10-15 лет станут отцами и матерями, не была создана. Я говорю о программах, которые предусматривали бы предупреждение насилия в семье. Может быть, я невнимательно читала программы партий, идущих на выборы в ЖК, но ни в одной из программ я не увидела подобного пункта.
В фильме Марка Захарова «Убить дракона» есть финальная сцена. В ней Дракон и рыцарь Ланцелот ведут детей – каждый хочет научить их своим ценностям. Дракон – как унижать, скручивать в бараний рог, подчинять своей власти. Ланцелот – как понимать, любить, уважать друг друга. С кем мы?
Автор: Элеонора ПРОЯЕВА
Иллюстрация: www
Материал подготовлен Elgezit.kg при содействии Норвежского Хельсинкского комитета в рамках проекта «Истории незащищенности: От знакомства с жертвами насилия к мерам по предотвращению насилия».
