Коронавирус поставил под угрозу существование Дордоя — легендарного рынка в пригороде Бишкека. Огромный базар, где продают все — от вещей до телевизоров, кормит, по некоторым оценкам, сотни тысяч людей. Его закрытие станет сильным ударом для Кыргызстана, и так страдающего от нехватки рабочих мест и хуже соседей переживающего вызванный пандемией кризис, пишет BBC.
Шопинг на бишкекском Дордое еще прошлой осенью был испытанием для клаустрофобов и экзотикой для туристов. Покупателей то и дело норовили сбить с ног снующие туда-сюда грузчики с повозками, нагруженными товаром для оптовиков, и на каждом углу окликали женщины, продающие чай с пирожками или горячие лепешки и самсы.
Сегодня нагроможденные один на другой на месте осушенного болота 30 тысяч контейнеров скорее напоминают заброшенный завод, чем самый большой рынок Центральной Азии. Пандемия коронавируса опустошила большинство рядов и «улочек» Дордоя, оставив без дохода на время карантина десятки тысяч торговцев. При желании соблюдать рекомендованную социальную дистанцию в полтора метра не составляет труда.
У одного из контейнеров сидит 46-летний Кубанычбек Джоомартов, уже 20 лет продающий на этом рынке обувь. Сидит, как и его коллеги-продавцы и покупатели, без маски.
«Мы уже переболели весной, сидя дома, а сейчас нас другие проблемы волнуют: как прокормить семью, как заплатить кредит, на что учить детей, которые теперь учатся из дома, — говорит он. — Не до коронавируса сейчас».
Кубанычбек начинает свой рабочий день с 5-6 утра, когда приезжает основная часть его клиентов — оптовики. После девяти утра понемногу начинается розничная торговля — но людей приходит в разы меньше, чем раньше.
«Этот год был сложным: весной рынок закрыли на карантин, а когда снова открыли, то лишили нас покупателей. Август и сентября были для нас обычно горячим сезоном: закупались родители, ученики, студенты, учителя. В этом сентябре в школы пошли только первоклассники», — рассказывает Кубанычбек.
Не помогла и произошедшая недавно в Кыргызстане смена власти: из-за массовых протестов после парламентских выборов многие торговцы, боясь мародеров и беспорядков, не выходили на базар целых две недели. Возобновляют работу без энтузиазма — в ожидании новых ограничений из-за второй волны пандемии.
Но коронавирус и политические потрясения меньше заботят Кубанычбека Джоомартова, чем банкротство. За это лето он продал лишь 30% своего товара — этой прибыли недостаточно даже для того, чтобы поехать закупать новый товар. Впервые за все годы работы на рынке у него случались дни, когда он закрывал свой контейнер, не заработав за день ни сома. При этом продавцам надо оплачивать ежемесячный налог предпринимателя, услуги охранников и субаренду земли, а некоторым — еще и аренду контейнера. Из-за кризиса владельцы рынка сократили арендную плату, но это не сильно облегчило жизнь продавцов.
Куда идти, если Дордой закроется совсем, Кубанычбек не знает — это его единственное место работы. «У меня четверо детей, и за 20 лет я их всех поставил на ноги, обучил, одевал. Все благодаря Дордою. Высшее образование я получил заочно, по своей профессии — финансиста — и дня не проработал. Как начал продавать мужские костюмы для выпускных в 1998-м с мамой и сестрой, так и продолжил торговать на рынке», — вспоминает Джоомартов.
Таких продавцов, как он, на рынке около 60 тысяч. В 1990-х после распада Советского Союза на Дордой пришли архитекторы, инженеры и врачи, лишившиеся работы. Сейчас в торговле задействованы около 20% всех кыргызстанцев — основная их часть работают на крупных рынках столицы. За счет Дордоя кормятся около 150 тысяч продавцов, таксистов, грузчиков, охранников, поваров и даже парикмахеров — это одна шестая населения Бишкека.
Для страны, которая живет за счет переводов трудовых мигрантов, вынужденных в поисках работы уезжать за границу, потеря такого количества рабочих мест будет ощутимым ударом.
Кузница миллионеров
Последние 28 лет Дордой, разрастающийся как город внутри города, был одним из наиболее экономически жизнеспособных и бюджетообразующих предприятий страны.
Все начиналось стихийно: когда на рынок пришел Кубанычбек Джоомартов, многие приносили из дома столы, на которые выставляли товар, или же торговали прямо из багажников своих автомобилей.
«Первые контейнеры здесь появились в 2000-х: кто-то догадался поставить и торговать из него вместо машины — вскоре привезли другой, потом третий. Цены на них начали расти, как грибы. Если в 2000-х можно было купить контейнер за 5000 долларов, то потом они стояли как квартиры в Бишкеке — 20-30 тысяч долларов. Я взял свой контейнер в кредит, который выплатил за два года», — рассказывает Кубанычбек.
Сейчас рынок занимает более 100 гектаров (чуть более двух Ватиканов или четыре Кремля). Торговые контейнеры стоят в два этажа: на первом сами магазины, на втором — склады. Продают все — от иголок до телевизоров последних моделей.
Весь рынок поделен на отделы, среди которых — европейский, китайский, турецкий, киргизский и мусульманский. К примеру, в центре мусульманского квартала — мечеть, а манекены стоят с заклеенными черной изолентой глазами: некоторые трактовки Корана запрещают изображения человеческих лиц.
Со временем Дордой оброс новостройками, где живут и работают люди, обслуживающие торговцев: одни готовят им еду, вторые стригут, третьи собирают, сортируют и сдают мусор каждый день после закрытия рынка. Дордой также кормит и сотрудников швейных производств, которые в основном сбывают здесь свою продукцию, и посредников, которые возят купленный на Дордое товар в соседние Казахстан, Узбекистан и Россию. Как отмечал в 2017 году заместитель бизнес-омбудсмена Кыргызстана Сергей Пономарев, рынок обеспечивают работой в общей сумме 600 тысяч человек, если считать также казахских и российских посредников. До Дордоя ходят специальные маршрутки со всех автовокзалов Бишкека и с казахско-киргизской границы.
В этом году из-за закрытых на время пандемии границ ни казахов, ни узбеков на рынке практически нет. Впрочем, как отмечают продавцы, их становилось все меньше в последние пять лет, после того как Кыргызстан присоединился к Таможенному союзу и потерял свое преимущество в виде низких таможенных пошлин с Китаем. Необлагаемый налогом товар (на сумму меньше 1000 долларов и весом до 50 кг) возили на себе челноки — сейчас в память о них у входа на Дордой стоят два памятника.
Ежегодно рынок, по словам владельца, выплачивает в государственную казну более 7 миллиардов сомов налогов (более 83 млн долларов) за счет сборов с предпринимателей и таможенных пошлин. В этом году поступления сократились, и не в последнюю очередь из-за этого бюджет республики потерял пятую часть, погрузив страну в сильнейший кризис с 1990-х годов.
Почти у всех продавцов опаздывает новый товар: границы между Китаем, где многие закупаются, и Кыргызстаном открыты лишь на несколько часов в день. В профсоюзе предпринимателей «Дордой» говорят, что вместо 300 грузовых перевозок в день сейчас проходят только три. По разным подсчетам, товарооборот между странами сократился на 40-50%. Многие продавцы вынуждены уходить с рынка, так как в отсутствие нового товара не могут позволить себе аренду участков.
По оценкам Всемирного банка за 2008 год, торговцы на Дордое ежегодно выплачивали за аренду около $500 млн. Для сравнения, арендный доход владельцев второго по товарообороту рынка в Центральной Азии «Барахолка» в Алма-Ате на порядок меньше — $66 млн. Большую часть прибыли от аренды на Дордое получает основной хозяин рынка, киргизский бизнесмен Аскар Салымбеков. Владелец более 30 коммерческих и некоммерческих предприятий, в том числе футбольной команды и сети кинотеатров, Салымбеков считается одним из богатейших людей в стране. В интервью журналу Forbes в 2011 году он упоминал, что 70% его выручки приходится на Дордой.
Салымбеков — не единственный, кто разбогател на Дордое. Рынок полон легенд о первых сомовых миллионерах, скупавших контейнеры и живущих сейчас на доход от сдачи их в аренду.
«Есть история о том, как тачкист (грузчик, помогающий перевозить оптовый товар на тележке — Би-би-си) за один день заработал около 1000 долларов чаевыми, но в тот же день его ограбили и убили. Скорее всего, чаевые ему дали неместные», — рассказывает Кубанычбек. Благодаря Дордою он смог заработать себе на дом.
Онлайн-Дордой
40-летняя Назгуль перепродает на Дордое школьные формы, которые заказывает в одном из бишкекских швейных цехов. Уже пять лет для нее это сезонная работа перед началом учебного года — в остальное время она преподает английский язык в университете. Ее месячной зарплаты — около 200 долларов — едва хватает, чтобы прокормить большую семью. Благодаря Дордою Назгуль может оплачивать обучение троих детей и покупать им одежду.
Летом 2020 года Назгуль потеряла 70% клиентов, которые годами приезжали к ней из Казахстана и России. «Мне заказали доставку только те, у кого был мой номер [телефона], а это единицы», — рассказывает она. Из-за задержек на границе повторных заказов становилось все меньше. «Прошлым летом увозили пять-шесть партий, а этим — одну-две», — говорит Назгуль.
Несмотря на это, она уже договорилась об аренде контейнера на следующий год и рассчитывает наращивать продажи за счет онлайн-торговли. Ставку она делает на местную продукцию, на которую, по ее словам, в последние годы увеличивался спрос — правда, до пандемии.
В швейной индустрии Кыргызстана, по данным правительства, задействованы 3000 предприятий и 300 тысяч человек. Профессия швеи с заработком от 200 до 500 долларов в месяц — одна из самых востребованных в стране. Что станет с этой индустрией, если закроется Дордой — главное место сбыта продукции, не ясно.
Назгуль уверена, что кризис приведет к увеличению онлайн-продаж. «Внимание к мелочам, обычная вежливость и умение поддерживать отношения с покупателями — эти навыки оказались важными, — говорит она. — Может быть, через пару лет всем придется продавать онлайн».
Назгуль рассказывает о своем знакомом, который из-за пандемии начал продавать свой товар в «Инстаграме», в результате заработав даже больше, чем на Дордое, и теперь арендует точку уже в городе.
Сама она теперь постоянно поддерживает связь с покупателями онлайн, поздравляет их со всеми праздниками, чтобы о ней не забывали. Возвращению в университетскую аудиторию она рада — осенью торговать весь день в железном контейнере холодно. Но следующим летом все же планирует вернуться на Дордой.
Кубанычбек же на рынке круглый год — с приходом холодов он одевается теплее и переобувается в резиновые сапоги, которые снимает только весной. «Это не первый кризис, который переживает рынок. Думаю, мы придумаем, как адаптироваться», — рассуждает он.
В конце дня он убирает товар в сторону и закрывает контейнер на несколько замков. Вечером Дордой кажется совсем пустынным — запертые контейнеры похожи один на другой: замки на железных дверях и объявления с телефонами хозяев и суммой, которую они просят за аренду.
«Не хочется думать, что такой легендарный рынок закроется и мы все потеряем работу, — говорит Кубанычбек. — Хотя в коронавирус тоже никто поначалу не верил».