Айзат и Айдана Руслановы — авторы нашумевшей инсталляции «Руки». Не смотря на личное благополучие, художницы пытаются понять, как же живут их сверстницы в регионах, почему не у всех есть доступ к образованию и по какой причине мы сталкиваемся с отсутствием безопасности. О важности продвижения прав женщин нашей редакции рассказала Айзат Русланова.
— Айзат, как ваше с сестрёнкой творчество перетекло в плоскость гендерного неравенства?
— Наша первая инсталляция была посвящена стереотипам и ограничениям в Кыргызстане. Инсталляция представляла собой куб, в котором были расположены бумажные смятые самолетики. Они не могли вырваться за пределы куба из-за существующих барьеров. И последующие наши работы создавались в плоскости прав человека. Но после марша против гендерного насилия 8-марта 2020 года, где активисток незаконно задержали, и я оказалась среди задержанных, сестренка начала рисовать руки с отсылкой к Кырк Чоро. Позже обсуждая марш, действия милиции, Кырк Чоро и реакцию общественности на марш, мы начали дополнять идею с 40 руками. Несмотря на то, что ведется постоянная просветительская работа с обществом по гендерному равенству и правам женщин и девочек, мы сталкиваемся с дискриминацией, нарушением прав и отсутствием безопасности. Когда речь идет о правах женщин/девочек, общество воспринимает это весьма резко и говорит о пропаганде западных ценностей. Конечно, на идею оказали влияние громкие события 2020 года, где женщин избивали, насиловали, задерживали и все виновные остались безнаказанными, а женщины незащищенными.
— Что было самым сложным для вас обеих в работе над инсталляцией «Руки»?
— Над инсталляцией мы начали работать с апреля. В начале и я, и Айдана (сестренка) боялись создания 40 картин рук с натуры масляными красками и углем. Однако, самым сложным этапом для нас оказалась запись аудио- и видеодорожки. Пока все записывали, монтировали мы переживали свои травмы, потому что все так откликалось и было настолько знакомо. Как раз аудиодорожка вызывала у нас много сомнений: нужна ли цензура или нет? Как воспримет общество? А что скажет старшее поколение на бранные слова? И в то же время в голове возникали мысли о том, что, когда женщины и девочки подвергаются насилию/харрасменту, никто не думает о цензуре, культуре и морали. Решительности и смелости порой нам не хватало.
— Что запомнилось больше всего на выставке?
— Солидарность от посетителей/ -ниц инсталляции и их реакции. Так как локация была особенная (Ололо Хаус), туда приходили люди, поддерживающие и продвигающие права женщин на своих уровнях. Высказывали слова поддержки, делились идеями и мыслями по ситуации с правами женщин в КР. Несмотря на то, что инсталляцию посетили ограниченный круг лиц, реакции были очень разные. Некоторые женщины выходили со слезами на глазах, не могли/ не хотели говорить. Другие женщины говорили, что услышанное и увиденное уже стало обыденным для них. Для меня это показалось очень страшным и возникают вопросы: «Почему бранные слова, ругательства – норма для женщин? Почему мы боимся и молчим о насилии и харрасменте?». У мужчин тоже была неоднозначная реакция. Были мужчины, которые не могли отойти от увиденного. Запомнился один парень, который долгое время пробыл внутри инсталляции, а потом вышел и попросил прощения. Он сказал: «просто простите и берегите себя». Среди них были мужчины, которые сказали, что инсталляция слишком радикальная и не подходит нашему менталитету. Все эти реакции позволили нам понять, что еще многое предстоит сделать и борьба продолжается. Разные ребята и организации с регионов начали писать с просьбой приехать к ним с инсталляцией.
— Ваши ожидания, может быть, страхи в презентации инсталляции «Руки»?
— По нашим планам мы рассчитывали разместить инсталляцию в торговых центрах Бишкека. Там аудитория другая и намного шире. На переговоры с ТЦ мы потратили около месяца и много энергии, все безуспешно. Они пугались, как только слышали о гендерном равенстве и феминизме, но, ссылаясь на коронавирус, отказывали. Помню с сестренкой уже глубокой ночью разговаривали и речь шла о том, что может не стоит уже выставлять работу никуда. Потому что в какой-то момент мы почувствовали бессилие и одиночество. Ни у нас, ни у девочек с БФИ (Бишкекские Феминистские Инициативы — прим. автора) не получилось договориться. Международные организации, которые продвигают гендерное равенство, не смогли помочь. ТЦ Бишкека оказались слишком коммерциализированны, чего мы не ожидали.
На многие вещи дополнительно к инсталляции у нас не хватило сил. Мы хотели сделать стену плача с историями посетительниц, организовать постоянные инфосессии о правах женщин и феминизме, а до открытия выставки сделать несколько акций.
Помимо того, что мы планировали разметить работу в ТЦ, мы ожидали там огромное количество людей, которые почувствуют на себе, что переживают женщины, но, тем не менее, мы нашли много союзников и союзниц благодаря особенной локации.
Боялись хейта в социальных сетях и неадекватной реакции посетителей в ТЦ. Порцию хейта, гневных комментариев и угроз в социальных сетях мы получили. Вспоминая марш и другие события, готовились к худшему. Но все прошло лучше, чем мы ожидали.
— Когда и почему Вы впервые стали неравнодушны к насилию в отношении женщин?
— Честно говоря, не могу назвать конкретный случай, когда я стала неравнодушна. Поддерживала всегда, но не продвигала. Думала и надеялась, что есть фем-активистки и организации, которые этим занимаются, и, наверное, я себя не видела среди них. После работы в регионах Кыргызстана, где девочки не имеют возможности учиться, мое видение немного изменилось. Их готовят к замужеству, они заняты домашними делами или им просто-напросто не разрешают учиться. Уже после марша 8-марта я осознала, что вклад каждой из нас в продвижение прав женщин бесценен. И это очень важно.
— За какое детство Вы благодарны маме и папе?
— Я бесконечно благодарна родителям, что не узнала в детстве о насилии. Они воспитывали меня и сестренку в любви и заботе. Родители не следуют каким-то социальным ролям, так и растили нас. Вкладывали в наше развитие и образование равно столько же, сколько в брата. Мама и папа поддерживали и поддерживают нас во всем. И в идее с инсталляцией родители помогали с закупкой материалов, сборкой самой инсталляции. Смотрели все интервью, отслеживали комментарии, даже отвечали на них (улыбается). Знаю, что они очень сильно беспокоятся за нашу безопасность до сегодняшнего дня. Они всегда рядом.
— Чему Вы научились у родителей?
— Родители воспитали во мне принципиальность, любовь к окружающему миру: будь это люди, животные или растения и веру в себя. В школе я была президентом Школьной Республики, депутатом и спикером. Тогда мечтала стать президентом страны. Родители тогда поддерживали и сейчас верят и надеются, что я пойду в политику и стану президентом (улыбается).
— Планируете ли Вы дальше освещать тему женских судеб в нашем патриархальном обществе?
— Определенно, да. Сейчас мне нужно немного времени на восстановление и переосмысление подходов и инструментов. Иногда кажется, что, живя в Бишкеке, мы находимся в счастливом пузыре. За пределами города ситуация намного хуже. Вспомните только Бурулай, женщину с Сузака и 13-летнюю девочку. Это лишь те случаи, которые получили огласку. А сколько еще историй девочек и женщин, подвергающихся насилию, остаются за закрытыми дверями?!
— Как Вас изменила программа «Күчтүү кыз 2.0»? Какая Вы сейчас и что хотите зафиксировать художественным языком в творчестве?
— Я определенно стала сильнее и принимаю эмоции, которые чувствую и переживаю. Сейчас, оглядываясь на прошедшее, все кажется радужным и легким. Хотя были срывы, бессонные ночи и долгие прогулки в никуда, чтобы найти покой и силы. Я смогла зарядиться энергией, идеями у девочек с БФИ, посетительниц/-ей и поверить в то, что инсталляция действительно была нужна.
— Что бы Вы ответили людям, отрицающим факт существования гендерного насилия?
— Я поняла, что иногда никаких слов не хватит, чтобы объяснить людям существование гендерного насилия. В этот момент приходит на помощь искусство. Я бы всех пригласила посетить инсталляцию, чтобы почувствовать малую часть того, что переживают женщины.
— Если бы у Вас была возможность построить новый мир, каким бы он был?
— Он был бы как в песне у Джона Леннона: без границ, без стран, без религии, без каких-либо различий и имущества. Тогда и люди не конфликтовали и жили бы в мире. Я бы только добавила про сестринство (улыбается), так как там говорится про братство людей.
— Что бы Вы могли сказать своим современницам?
— Я выше говорила, что мне повезло с родителями. Я не увидела в семье никакого насилия и не знала ничего. И родители оберегали и растили будто бы в теплице. Сталкивалась с харрасментом и дискриминацией. Понимаю, что еще не проработала все. Важно вовремя все сказать, но нужна смелость. У меня ее раньше не было. К сожалению, никто кроме нас самих нам не поможет. Поэтому берегите себя и не молчите.
