Глава Совета ветеранов оперативных служб МВД КР сделал обращение касательно предлагаемой редакции проекта Уголовно-процессуального кодекса КР Генеральной прокуратуры.
Пресс-служба МВД распространила текст обращения:
«На сегодняшний день оперативные подразделения МВД Кыргызской Республики, поддерживая проводимые в стране правовые преобразования, адаптировали свою деятельность в соответствии с нормативными правовыми актами, принятыми в рамках судебно-правовой реформы.
Вместе с тем, в правоприменительной практике оперативных подразделений МВД и других правоохранительных органов возникают определенные сложности при реализации своих полномочий в противодействии преступности.
С момента принятия новых кодексов в 2019 году в правоохранительных органах не прекращается активное обсуждение принятой концепции уголовного судопроизводства в Кыргызской Республике, которая вызвала большой резонанс и неоднозначное понимание, в части интеграции в уголовно-процессуальное законодательство приемов и методов оперативно-розыскной деятельности.
Как показала правоприменительная практика, такая консолидация различных по правовой природе норм не повысила качества уголовного судопроизводства, а лишь создала правовые преграды для оперативных подразделений, поставила их в строгие рамки, при которых осуществлять эффективное противодействие преступности практически невозможно.
Во-первых, с момента вступления в силу УПК КР оперативные подразделения МВД (в том числе всех правоохранительных органов страны) лишились права самостоятельно проводить оперативно-розыскную деятельность в целях противодействия преступности.
Такому положению поспособствовала действующая формулировка пункта 4 части 2 статьи 37 УПК КР, изменившая кардинальным образом существовавшую концепцию уголовного судопроизводства, а именно раздельного функционирования оперативно-розыскной деятельности и уголовного процесса.
В соответствии с изложенным законоположением оперативно-розыскные мероприятия проводятся исключительно в рамках специальных следственных действий, в то время как все оперативно-розыскные мероприятия трансформированы в специальные следственные действия (казус).
Изложенная редакция рассматриваемой нормы, вопреки здравому смыслу, наделила обязанностью раскрытия преступлений и проступков следователей и уполномоченных должностных лиц органа дознания, при этом деятельность оперативных подразделений сведена к исполнению следственных поручений и специальных следственных действий.
Кроме того, в связи с указанным законоположением остро встала проблема об оперативно-розыскной профилактике преступности, которая согласно принятой концепции является незаконной, так как не входит в орбиту досудебного производства.
В связи с чем вести эффективную борьбу с представителями организованных криминальных структур, в том числе экстремистского и террористического толка, не представляется возможным, поскольку все действия оперативных подразделений на данный момент должны осуществляться в рамках досудебного производства, т.е. находиться в ожидательной позиции, пока указанные лица не совершат преступление или проступок, а после чего действовать.
В обозримом будущем такой подход создаст предпосылки для стагнации уголовного судопроизводства, самоустранения и бездействия оперативных подразделений в противодействии преступности, загруженности органов досудебного производства, осложнения криминогенной обстановки в республике, активизации деятельности криминальных структур, а что самое главное вызовет недовольство и недоверие граждан к правоохранительным органам и государству в целом.
Во-вторых, с применением новой концепции уголовного судопроизводства остро встал вопрос об осуществлении розыска преступников, по которым уголовные дела окончены и направлены в суд, а ровно по розыскным делам прошлых лет, уголовные дела, по которым были возбуждены до вступления в силу нового УПК КР.
Проблема заключается в том, что по указанным категориям розыскных дел невозможно получить санкцию о проведении специальных следственных действий (далее ССД), т.к. досудебное производство по ним не проводится.
В-третьих, при действующей концепции уголовного судопроизводства невозможно исполнить положения международно-правовых актов в сфере борьбы с преступностью. Поскольку в достигнутых соглашениях оговаривается проведение оперативно-розыскных мероприятий (далее ОРМ), проведение специальных и профилактических мероприятий.
В-четвертых, действующая концепция уголовного судопроизводства практически парализовала действия сотрудников государственной защиты (УГЗ) по осуществлению защиты участников уголовного судопроизводства, после направления дела в суд.
В-пятых, изменение концепции уголовного судопроизводства лишило права оперативные подразделения ГСИН при МЮ КР проводить негласные разработки следственно арестованных, осужденных к лишению свободы на предмет выявления ранее совершенных ими преступных деяний, предупреждения совершения побегов, нападения на охрану, суицида, подготовки массовых беспорядков в условиях СИЗО и ИУ, выявления фактов внеслужебных связей задержанных с сотрудниками спецучреждений, выявления запрещенных предметов и веществ и т.п.
Аналогичная ситуация сложилась и в изоляторах временного содержания лиц, задержанных за совершение преступлений, где также стало невозможным проводить оперативно-профилактические мероприятия.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что места лишения свободы и изоляторы временного содержания остались без должного оперативного прикрытия.
В-шестых, при существующей концепции уголовного судопроизводства возникли реальные трудности с реализацией Законов КР:
- «О противодействии терроризму» от 8 ноября 2006 года № 178;
- «О противодействии экстремистской деятельности» от 17 августа 2005 года № 150;
- «О противодействии организованной преступности» от 29 мая 2013 года № 82;
- «О профилактике правонарушений в Кыргызской Республике» от 25 июня 2005 года № 82.
В-седьмых, логическим продолжением проводимой реформы встал вопрос о ликвидации Закона КР «Об оперативно-розыскной деятельности», который с изъятием оперативно-розыскных мероприятий стал декларативным. В тоже время его отмена порождает еще два закона (о контрразведывательной и разведывательной деятельности). В данном случае, проявлена политика двойных стандартов, дискриминационных подходов к оценке действий и прав правоохранительных органов и органов национальной безопасности.
В-восьмых, реформирование уголовного судопроизводства привело к тому, что нормы УПК КР обязывают оперативные подразделения работать исключительно в режиме конспирации и негласности, поскольку при проведении специальных следственных действий не предусмотрено гласности.
Таким образом, следуя логике законодателя, оперативные подразделения должны работать в режиме специальных служб (штатный негласный сотрудник, документы прикрытия).
В этой связи, мы полагаем, что будет правильным пересмотреть принятую концепцию уголовного судопроизводства в части регламентации оперативно-розыскной деятельности и вернуть ее регулирование отдельно от уголовного процесса с сохранением Закона КР «Об оперативно-розыскной деятельности».
В этих целях, необходимо в предлагаемой редакции проекта УПК КР Генеральной прокуратуры, который находится на общественном обсуждении на сайте ЖК КР, часть 2 пункта 3 статьи 39 УПК КР изложить в следующей редакции: «4) осуществляет оперативно-розыскные мероприятия, в том числе по специальным следственным действиям для выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений, а также розыска лиц», — говорится в обращении главы Совета ветеранов МВД.